Но ведь жена Павла могла за эти годы жизни в чужом городе научиться
что-то примитивно хотя бы готовить, как-то справляться со своими
обязанностями хозяйки и матери! Она могла бы не одеваться вот так во все
черное, словно олицетворяя всем своим видом какую-то живую честную бедность,
хотя действительно бедность была, поскольку Павел из своей небольшой
зарплаты еще и должен был платить алименты на ребенка от первого брака. И
первый ошибочный брак у Павла был, и чего только не было у этого Павла,
который теперь дошел почти до цыганской невозмутимости, чтобы среди бела дня
кормить детей увеличенными порциями в своей столовой, где все раздатчицы
знали трогательную историю этой семьи и подкармливали их как могли.
Невозмутимость Павла и его жены и мир и покой в глазах его девочек,
которых еще никто не одергивал в их шалостях, видимо, производили свое
магическое действие и на руководство, которое знало наперечет все о
трудностях финансового и жилищного характера у семьи Павла, так что ни у
кого не подымалась рука прекратить эту странную семейную традицию, тем более
что Павел был многообещающим, даже талантливым работником, который всего
себя отдавал делу.